Пресс-конференция Сергея Лаврова по итогам переговоров с Энтони Блинкеном в Женеве

Вопрос: Встреча продлилась всего полтора часа, как и было запланировано. Это плохой знак? Означает ли это, что говорить не о чем?С. В.

Лавров: Пунктуальность в принципе не может быть плохим знаком. Мы и планировали встречу на полтора часа. Было примерно понятно, что мы будем обсуждать.

Не было нужды воспроизводить всё то, что прозвучало на российско-американских переговорах в Женеве 10 января с. г. и на заседании Совета Россия-НАТО 12 января с.

г. Услышали первую реакцию США (пока устную) на то, что обсуждалось в тех двух форматах на уровне наших заместителей. Как американская сторона и просила, когда предложила провести эту встречу, реакция была предварительной.

Нас об этом предупредили. Она сопровождалась уточняющими вопросами в наш адрес, ответы на которые помогут Вашингтону (Э. Блинкен сказал мне это еще по телефону) подготовить письменную реакцию на наши письменные проекты договора с США и соглашения с НАТО.

Сегодня всё это и произошло. Вопрос: В 1970-е гг. , когда были Хельсинкские договоренности, переговоры заняли три года.

В 2009 г. мы предлагали договор о европейской безопасности. Он ушел «в песок».

Есть ли сейчас ощущение, о котором говорили сразу после выдвижения нашего плана о «красных линиях», что все соглашения могут быть «заболтаны» и США тянут время?С. В. Лавров: Опыт общения с западными коллегами по проблематике европейской безопасности изобилует примерами, когда что-то обещалось, а потом не выполнялось.

Я уже приводил слова Президента США Дж. Форда, сказанные сразу после подписания Хельсинкского заключительного акта в 1975 г. Торжественно отмечая это событие, Дж.