До войны армия могла казаться нам пережитком. Люди в погонах – дармоедами. Те, кто говорил об угрозе оккупации, – паникерами.
Мы могли убеждать себя в миролюбии эпохи. Верить в нерушимость границ. Полагаться на договора и соглашения. Мы могли отмахиваться от НАТО.
Обменивать Севастополь на газовые скидки. Считать пророссийские партии – элементом внутреннего политического пейзажа. А потом случилось вторжение – и все наши соломенные домики сдул ветер истории.