Инсульт или инфаркт?

одышку Лукашенко и его же неспособность подняться по ступенькам на второй этаж во время празднования дня рождения Путина. Все остальное – мелкий новостной фон, который за такими известиями выглядел совсем бледно.«Смотрите, он еле говорит!» «Он задыхается!» «Идти уже совсем не может!» Так белорусы реагировали в соцсетях на фотографии и видео с Лукашенко в Кремле. Причем обсуждали весьма кровожадно, с видимым наслаждением.

И я вдруг поняла, что свой тюремный срок Лукашенко уже начал отбывать. Приговор вступил в силу, неотвратимость наказания догнала даже в Кремле.Ему плохо. Это видно на всех, не только московских, фотографиях и видеозаписях.

Ему плохо физически и морально. Он прекрасно знает, с каким упоением белорусы рассматривают на фотографиях круги под глазами и лишние килограммы, с каким нетерпением вслушиваются в прерывистое дыхание на видео, как говорят по ту сторону экрана: ну давай, еще совсем чуть-чуть, не подведи! Он знает, что любое появление на публике – это всплеск народного злорадства: совсем хреново выглядит, теперь уже на лыжероллерах не покатается.А не появляться на публике нельзя. Лукашенко, может, и хотел бы закрыться в какой-нибудь резиденции, чтобы Кочанова еду подавала, а Массандра на звонки отвечала «он не принимает, оставьте телефонограмму».

Ну можно еще Карпенкова и Караевым в прихожей посадить, чтобы охраняли. И все, больше никаких посторонних, а тем более фотографов и операторов. Но нельзя, потому что народ еще больше возрадуется и начнет плясать на улицах, а ведь его, народ, от этих вредных уличных привычек несколько лет отучали.Я прекрасно помню лето 2018 года, когда Лукашенко исчез на неделю из публичного пространства, не проводил совещаний и не награждал казачий хор, и тогда людскому