Групповая психотерапия ОДКБ — в преддверии последнего протеста

Собралось несколько немолодых мужчин и подробно рассказали друг другу, что все не так плохо – враги только за границей, внутри все тебя любят, главное только не допустить проникновения плохих людей из-за рубежа, но если что, то старший брат, который равнее других равных, поможет, конечно. И старший кивает, ясное, мол, дело, помогу. Вы только попросите.

А можете и не просить – я и так помогу. А потому, говорят они друг другу, жить и править будем мы долго и счастливо. А на счет умереть в один день, так нет – мы вообще никогда не умрем.

Кое-что их, наверное, все же тревожит. Ну, вот одного из них сменили на другого, причем кого – он и сам был почти старший брат, сел на трон самым первым, еще до крупнейшей геополитической катастрофы двадцатого века. А теперь все делают вид, что его и не было никогда.

И даже спросить страшно, жив ли, не в тюрьме? А вместо него какой-то новый сидит в очках, кто такой, неведомо. Его имя-отчество главный брат даже не выучил, но так уже было. Когда СССР в Афганистан входил, вождя афганского народа Бабрака Кармаля назвали Кармалем Бабраком (или наоборот, сейчас уж никто и не помнит), но сочли, что это неважно.

И думают они, наверное, что и их так могут сменить, как того, почти самого старшего. И про них никто спросить не осмелится, где, мол, брат мой? И не зря, между прочим, думают. Если бы как раньше, до вируса этого, чтоб он сгорел.

Выпили бы после, как люди, о бабах повспоминали, попробовали понять, что старший про каждого из них думает, какие планы имеет? А так, конечно, тревожно. Но нет выбора. И битых два часа «твердили они друг другу, что друг другу они верны», рассказывали про террористов из-за рубежа, говоривших на каком-то не опознанном до сих пор языке (лично